МАМА

Я появился на свет в роддоме имени Н.К.Крупской. Кому пришло в голову назвать роддом именем женщины, не имевшей детей и активно выступавшей в поддержку абортов, я не знаю. У советской власти было довольно специфическое чувство юмора. Из роддома имени Крупской, который располагался по адресу 2-я Миусская, д. 1/10 я довольно быстро переместился в нашу квартиру по адресу: 1-я Миусская, д.22/24.

Два слова о квартире и снова о шутливом нраве советской власти, благодаря которому наша семья, состоявшая исключительно из социально чуждых элементов, избежала прелестей уплотнений в 20-х и 30-х годах, а фамильная квартира не превратилась в коммуналку. Дело в том, что предки моей прабабушки были революционеры-народники Жебунёвы, один из которых, Сергей, был отправлен в Сибирь по «процессу 193-х» в 1874 году. Второй, Владимир, в 1881 году стал членом исполкома «Народной воли», а поскольку после убийства императора Александра Второго народовольцами 1.03.1881 отношение к этой организации у власти стало весьма прохладым, то и этот мой предок  в том же году также был сослан в Сибирь. Благодаря этому обстоятельству в 1921 году в семье появилась бумажка. Нет, не так: БУМАЖИЩА! Это был маленький клочок серой бумаги с надписью: «В данной квартире проживают члены семьи бывших ссыльнопоселенцев и каторжан». И подпись: «Общество бывших ссыльнопоселенцев и каторжан». А поскольку эту организацию учредил тов. Дзержинский, то ее предъявление производило на местных швондеров неизгладимое впечатление.

 Ирония заключалась в том, что в 1935 году был расстрелян последний член этого общества, в силу чего данная контора прекратила существование. Но бумажка продолжала действовать. Как говорил профессор Преображенский, это была «окончательная бумажка, фактическая, настоящая, броня»…

    Семья в нашем дворике: 4 сестры - мои бабушки. В кепке - дядя Юра. Наверху, в панамке - мама. Конец 20-х.

Если квартиру от уплотнения бумажка смогла защитить, то против обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму она оказалась бессильна. Первым сгинул второй муж моей прабабушки, бабушкин отчим Фриц. Офицер, участник Первой мировой, он не принял сторону белых или красных и в начале 30-х был стерт в лагерную пыль.

                                                 Фриц, отчим бабушки

Моего деда, Виктора Александровича Яковенко, арестовали в 1937-м. Обвинили в работе на какую-то разведку. Когда я его впервые увидел в  середине 70-х, пытался узнать подробности, но дед отказался говорить о лагере и аресте. О его гулаговской жизни я немного узнал от тех, кто с ним сидел и с кем я познакомился уже после его смерти, когда пытался понять, что произошло. Выпустили его в конце 1956-го. Все 19 лет Виктор Яковенко провел в Карлаге, одном из самых свирепых мест ГУЛАГа. Благодаря упрямству и несговорчивости не вылезал из ШИЗО. Просился на фронт – не пустили…

Когда деда арестовали, маме было 11 лет. В школе потребовали отречься от отца-врага народа. Мама отказалась. После чего было 4 года ада. Она вела дневник, который невозможно читать. В советских школах 30-х годов умели травить. Умели внушать ненависть к себе. На фотографиях маминого класса на месте лица мамы чернильная клякса. Дочь врага народа не должна стоять в одном ряду с пионерами – верными делу Сталина…

Ад кончился осенью 1941 года, когда мама вместе со всей женской частью семьи уехала в эвакуацию. В сибирской деревне Кыштовка было очень холодно и очень голодно. Но это был не ад, а просто трудная жизнь, в которой было нужно и можно выживать. В маминых письмах и дневниках того времени нет ужаса ненависти к себе. Есть скупые сообщения о том, сколько дров, керосина и хлеба удалось получить по карточкам.

В 1944 году ушел на фронт старший брат мамы – Юра. В 1945 сгорел в танке под Кенигсбергом…

                                                    Дядя Юра перед отправкой на фронт

Четыре года ада – существования в теле врага народа не прошли даром. После войны у  мамы начались головные боли, которые нельзя было унять никакими таблетками. С такими приступами боли ни о какой работе речи быть не могло и мама получила инвалидность второй группы и микроскопическую пенсию. Ушла в себя, никого не хотела видеть. Жила в крошечной комнате для прислуги вдвоем с подругой-инвалидом первой группы и тремя десятками кошек, подобранными в ближайших дворах. Меня воспитывали прабабушка Галина Владимировна и тетя Нина, сестра бабушки.

                                                     Тетя Нина

                                           Прабабушка со своим первым мужем

Обе были людьми какой-то невероятной, всепоглощающей доброты и удивительной красоты. И еще обе были неправдоподобно доверчивы и открыты. Мы жили тогда в коммуналке на Ленинском проспекте, и в семье соседей-алкашей постоянно кто-нибудь просил деньги на опохмел и всегда забывал вернуть. До сих пор помню тетю Нину, которая, широко открыв наивные и прекрасные голубые глаза, отдавала соседу последнюю трешку и спрашивала: «Вы ведь вернете с получки, не так ли, Василий Спиридонович?»… Оба моих ангела умерли до того как я пошел в школу…

Для меня до сих пор загадка, как мама смогла победить свою болезнь. Но она это сделала и мы стали жить вместе. До ареста моего деда мама писала романы. Насколько я понимаю, это началось у нее лет в семь и оборвалось в 1937, когда романистке исполнилось 11 лет. За четыре года – четыре романа с иллюстрациями. Жанр – фэнтези. Единороги, прекрасные принцессы, рыцари, гномы, эльфы. Вперемешку с одноклассниками и членами семьи. Кого-то из девочек-одноклассниц похищает дракон, а брат Юра спускается в подземелье к гномам, оказывает им важную услугу, получает взамен волшебный меч и верхом на единороге спасает одноклассницу…

Спустя почти три десятилетия страсть к написанию романов преобразовалась у мамы в любовь к разговорному жанру. Мы могли говорить часами, и ни одному из нас это не надоедало… Мама очень ждала выхода на пенсию. У нее были грандиозные планы. Она мечтала… Впрочем, мечтами своими мама делилась только со мной… Незадолго до открытия Московской Олимпиады-80, 15 мая 1980 года маму сбил грузовик. До пенсии ей оставался год и один месяц. Сейчас я на 14 лет старше мамы…

                                                                Мама

Понятия не имею, на кой черт я все это написал, а тем более публикую. Может, для того, чтобы выблевать ком, что стоит в горле вот уже почти 40 лет и не дает дышать…

Поддержать блог Игоря Яковенко можно так:

- PAYPAL

4081 7810 4042 2000 8420 - Счет Альфа-Банка (Перевод для Яковенко Игоря Александровича)
6390 0238 9051 578359 - Карта Сбербанка